Неточные совпадения
Разве не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой стороны опять на край
леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки,
в желтом платье и с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось
в одно с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого
леса, испещренного желтизною, тающего
в синей
дали?
Дамы раскрыли зонтики и вышли на боковую дорожку. Пройдя несколько поворотов и выйдя из калитки, Дарья Александровна увидала пред собой на высоком месте большое, красное, затейливой формы, уже почти оконченное строение. Еще не окрашенная железная крыша ослепительно блестела на ярком солнце. Подле оконченного строения выкладывалось другое, окруженное
лесами, и рабочие
в фартуках на подмостках клали кирпичи и заливали из шаек кладку и равняли правилами.
Простившись с
дамами и обещав пробыть завтра еще целый день, с тем чтобы вместе ехать верхом осматривать интересный провал
в казенном
лесу, Левин перед сном зашел
в кабинет хозяина, чтобы взять книги о рабочем вопросе, которые Свияжский предложил ему.
— Ну да, а ум высокий Рябинина может. И ни один купец не купит не считая, если ему не отдают даром, как ты. Твой
лес я знаю. Я каждый год там бываю на охоте, и твой
лес стòит пятьсот рублей чистыми деньгами, а он тебе
дал двести
в рассрочку. Значит, ты ему подарил тысяч тридцать.
Деньги за две трети
леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца почти все вперед за последнюю треть. Купец больше не
давал денег, тем более что
в эту зиму Дарья Александровна,
в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте
в получении денег за последнюю треть
леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем не было.
— Ах, эти мне сельские хозяева! — шутливо сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!… А как дело сделать, так мы лучше всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, — сказал он, — и
лес очень выгодно продан, так что я боюсь, как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной
лес, — сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина
в несправедливости его сомнений, — а дровяной больше. И станет не больше тридцати сажен на десятину, а он
дал мне по двести рублей.
Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон
лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда
в пропадающую
даль, и что-то страшное заключено
в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могущая
даетИ пышный цвет, и сладкий плод.
Но
в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают
лес вокруг.
Говор народа, топот лошадей и телег, веселый свист перепелов, жужжание насекомых, которые неподвижными стаями вились
в воздухе, запах полыни, соломы и лошадиного пота, тысячи различных цветов и теней, которые разливало палящее солнце по светло-желтому жнивью, синей
дали леса и бело-лиловым облакам, белые паутины, которые носились
в воздухе или ложились по жнивью, — все это я видел, слышал и чувствовал.
Огудалова. Ай,
в лес ведь это? Что ему вздумалось
в такую
даль?
— Лидию кадеты до того напугали, что она даже
лес хотела продать, а вчера уже советовалась со мной, не купить ли ей Отрадное Турчаниновых? Скучно
даме. Отрадное — хорошая усадьба! У меня — закладная на нее… Старик Турчанинов умер
в Ницце, наследник его где-то заблудился… — Вздохнула и, замолчав, поджала губы так, точно собиралась свистнуть. Потом, утверждая какое-то решение, сказала...
В общем Самгину нравилось ездить по капризно изогнутым дорогам, по берегам ленивых рек и перелесками. Мутно-голубые
дали, синеватая мгла
лесов, игра ветра колосьями хлеба, пение жаворонков, хмельные запахи — все это, вторгаясь
в душу, умиротворяло ее. Картинно стояли на холмах среди полей барские усадьбы, кресты сельских храмов лучисто сияли над землею, и Самгин думал...
Здесь царствовала такая прохлада, такая свежесть от зелени и с моря, такой величественный вид на море, на
леса, на пропасти, на дальний горизонт неба, на качающиеся вдали суда, что мы,
в радости, перестали сердиться на кучеров и велели
дать им вина,
в благодарность за счастливую идею завести нас сюда.
Но прежде надо зайти на Батан,
дать знать шкуне, чтоб она не ждала фрегата там, а шла бы далее, к северу. Мы все лавировали к Батану; ветер воет во всю мочь, так что я у себя не мог спать: затворишься — душно, отворишь вполовину дверь — шумит как
в лесу.
Денежные же милостыни, которые раздавал здесь Нехлюдов, были вызваны тем, что он здесь
в первый раз узнал ту степень бедности и суровости жизни, до которой дошли крестьяне, и, пораженный этой бедностью, хотя и знал, что это неразумно, не мог не
давать тех денег, которых у него теперь собралось
в особенности много, так как он получил их и за проданный еще
в прошлом году
лес в Кузминском и еще задатки за продажу инвентаря.
— А ты
лесу дай, — сзади вступился маленький, невзрачный мужичок. — Я хотел летось загородить, так ты меня на три месяца затурил вшей кормить
в зàмок. Вот и загородил.
Затем он попрощался с моими спутниками. Они
в свою очередь поклонились ему до земли, помогли ему надеть котомку,
дали в руки палку и пошли провожать до опушки
леса.
— Как! — закричал он. —
В лесу много дров есть, зачем напрасно деньги
давай?
Подъем на перевал со стороны моря довольно крутой.
В этих местах гребень Сихотэ-Алиня голый. Не без труда взобрались мы на Хребет. Я хотел остановиться здесь и осмотреться, но за туманом ничего не было видно.
Дав отдохнуть мулам, мы тронулись дальше. Редкий замшистый хвойный
лес, заросли багульника и густой ковер мхов покрывают западные склоны Сихотэ-Алиня.
Староста наш
в канаву залез; старостиха
в подворотне застряла, благим матом кричит, свою же дворную собаку так запужала, что та с цепи долой, да через плетень, да
в лес; а Кузькин отец, Дорофеич, вскочил
в овес, присел, да и
давай кричать перепелом: «Авось, мол, хоть птицу-то враг, душегубец, пожалеет».
В отдаленье темнеют
леса, сверкают пруды, желтеют деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют, падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге останавливаются, глядят на вас, приникают к земле,
дают вам проехать и, подпрыгнув раза два, тяжко отлетают
в сторону; на горе, за оврагом, мужик пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой, бежит на неверных ножках вслед за матерью: слышится его тонкое ржанье.
Горные хребты, окаймляющие долину справа и слева,
дают в стороны длинные отроги, поросшие густыми смешанными
лесами и оканчивающиеся около реки небольшими сопками
в 400–500 м высоты.
Надо было
дать вздохнуть лошадям. Их расседлали и пустили на подножный корм. Казаки принялись варить чай, а Паначев и Гранатман полезли на соседнюю сопку. Через полчаса они возвратились. Гранатман сообщил, что, кроме гор, покрытых
лесом, он ничего не видел. Паначев имел смущенный вид, и хотя уверял нас, что место это ему знакомо, но
в голосе его звучало сомнение.
Правила, по которым велено отмежевывать земли, довольно подробны: нельзя
давать берегов судоходной реки, строевого
леса, обоих берегов реки; наконец, ни
в каком случае не велено выделять земель, обработанных крестьянами, хотя бы крестьяне не имели никаких прав на эти земли, кроме давности…
В заключение упомяну, как
в Новоселье пропало несколько сот десятин строевого
леса.
В сороковых годах М. Ф. Орлов, которому тогда, помнится, графиня Анна Алексеевна
давала капитал для покупки именья его детям, стал торговать тверское именье, доставшееся моему отцу от Сенатора. Сошлись
в цене, и дело казалось оконченным. Орлов поехал осмотреть и, осмотревши, написал моему отцу, что он ему показывал на плане
лес, но что этого
леса вовсе нет.
— Ну,
дал, так и убирайся к своим чертям
в лес.
В нескольких верстах от Вяземы князя Голицына дожидался васильевский староста, верхом, на опушке
леса, и провожал проселком.
В селе, у господского дома, к которому вела длинная липовая аллея, встречал священник, его жена, причетники, дворовые, несколько крестьян и дурак Пронька, который один чувствовал человеческое достоинство, не снимал засаленной шляпы, улыбался, стоя несколько поодаль, и
давал стречка, как только кто-нибудь из городских хотел подойти к нему.
— Надо помогать матери — болтал он без умолку, — надо стариково наследство добывать! Подловлю я эту Настьку, как пить
дам! Вот ужо пойдем
в лес по малину, я ее и припру! Скажу: «Настасья! нам судьбы не миновать, будем жить
в любви!» То да се… «с большим, дескать, удовольствием!» Ну, а тогда наше дело
в шляпе! Ликуй, Анна Павловна! лей слезы, Гришка Отрепьев!
— Малиновец-то ведь золотое дно, даром что
в нем только триста шестьдесят одна душа! — претендовал брат Степан, самый постылый из всех, —
в прошлом году одного хлеба на десять тысяч продали, да пустоша
в кортому отдавали, да масло, да яйца, да тальки. Лесу-то сколько,
лесу! Там онадаст или не
даст, а тут свое, законное.Нельзя из родового законной части не выделить. Вон Заболотье — и велика Федора, да дура — что
в нем!
— Уж как бог
даст… да… — шамкал Колобов. — Оно тово, действительно поджимают нас, очень поджимают… У вас
в городе-то
лес рубят, а к нам щепки летят.
Лопахин. Знаете, я встаю
в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты
дал нам громадные
леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…
— Потому что посылают
лес пилить — иду,
дают вот эту палку
в руки — беру, велят печи
в канцерярии топить — топлю. Повиноваться надо. Жизнь, нечего бога гневить, хорошая. Слава тебе господи!
Леса — хранители вод: деревья закрывают землю от палящих лучей летнего солнца, от иссушительных ветров; прохлада и сырость живут
в их тени и не
дают иссякнуть текучей или стоячей влаге.
Тут были голоса природы, шум ветра, шепот
леса, плеск реки и смутный говор, смолкающий
в безвестной
дали.
Рожков и Ноздрин молчали. Не
давая им опомниться, я быстро пошел назад по лыжнице. Оба они сняли лямки с плеч и пошли следом за мной. Отойдя немного, я дождался их и объяснил, почему необходимо вернуться назад. До Вознесенского нам сегодня не дойти, дров
в этих местах нет и, значит, остается один выход — итти назад к
лесу.
— Ведь это я про вас слышал, — обратился он тотчас же к Ивану Петровичу, —
в — ской губернии, что вы погоревшим мужикам вашим, уже вольным и наделавшим вам неприятностей, даром
дали лесу обстроиться?
— Погоди, зять, устроимся, — утешал Яша покровительственным тоном. —
Дай срок, утвердимся… Только бы одинова дыхнуть. А на баб ты не гляди: известно, бабы. Они, брат, нашему брату
в том роде, как лошади железные путы… Знаю по себе, Проня… А
в лесу-то мы с тобой зажили бы припеваючи… Надоела, поди, фабрика-то?
— Нет, брат, с золотом шабаш!.. Достаточно… Да потом я тебе скажу, Акинфий Назарыч: дураки мы… да. Золото у нас под рылом, а мы его по
лесу разыскиваем… Вот
давай ударим ширп у тебя
в огороде, вон там, где гряды с капустой. Ей-богу… Кругом золото у вас, как я погляжу.
— Ты у меня, оборотень, смотри!.. — пригрозил Кишкин, вошедший
в роль заправилы. —
В лесу-то один Никола бог: расчет мелкими
дадим.
Не успели они кончить чай, как
в ворота уже послышался осторожный стук: это был сам смиренный Кирилл… Он даже не вошел
в дом, чтобы не терять напрасно времени. Основа
дал ему охотничьи сани на высоких копылах,
в которых сам ездил по
лесу за оленями. Рыжая лошадь дымилась от пота, но это ничего не значило: оставалось сделать всего верст семьдесят. Таисья сама помогала Аграфене «оболокаться»
в дорогу, и ее руки тряслись от волнения. Девушка покорно делала все, что ей приказывали, — она опять вся застыла.
Ему не
дали кончить, — как-то вся толпа хлынула на него, смяла, и слышно было только, как на земле молотили живое человеческое тело. Силен был Гермоген: подковы гнул, лошадей поднимал за передние ноги, а тут не устоял. Макар бросился было к нему на выручку, но его сейчас же стащили с лошади и десятки рук не
дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки бросились
в лес, а на росстани остались одни мужики.
Всякий день ей готовы наряды новые богатые и убранства такие, что цены им нет, ни
в сказке сказать, ни пером написать; всякой день угощенья и веселья новые, отменные; катанье, гулянье с музыкою на колесницах без коней и упряжи, по темным
лесам; а те
леса перед ней расступалися и дорогу
давали ей широкую, широкую и гладкую, и стала она рукодельями заниматися, рукодельями девичьими, вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом, стала посылать подарки батюшке родимому, а и самую богатую ширинку подарила своему хозяину ласковому, а и тому лесному зверю, чуду морскому; а и стала она день ото дня чаще ходить
в залу беломраморную, говорить речи ласковые своему хозяину милостивому и читать на стене его ответы и приветы словесами огненными.
Евсеич приготовил мне самое легонькое удилище и навязал тонкую
лесу с маленьким крючком; он насадил крошечный кусочек мятого хлеба, закинул удочку и
дал мне удилище
в правую руку, а за левую крепко держал меня отец: ту же минуту наплавок привстал и погрузился
в воду, Евсеич закричал: «Тащи, тащи…» — и я с большим трудом вытащил порядочную плотичку.
Вскоре после того пришлось им проехать Пустые Поля, въехали потом и
в Зенковский
лес, — и Вихров невольно припомнил, как он по этому же пути ездил к Клеопатре Петровне — к живой, пылкой, со страстью и нежностью его ожидающей, а теперь — что сталось с нею — страшно и подумать! Как бы дорого теперь
дал герой мой, чтобы сразу у него все вышло из головы — и прошедшее и настоящее!
— Это ты насчет того, что ли, что лесов-то не будет? Нет, за им без опаски насчет этого жить можно. Потому, он умный. Наш русский — купец или помещик — это так. Этому
дай в руки топор, он все безо времени сделает. Или с весны рощу валить станет, или скотину по вырубке пустит, или под покос отдавать зачнет, — ну, и останутся на том месте одни пеньки. А Крестьян Иваныч — тот с умом. У него, смотри, какой
лес на этом самом месте лет через сорок вырастет!
Однако, как он сразу
в своем деле уверился, так тут ему что хочешь говори: он всё мимо ушей пропущает!"Айда домой, Федор! — говорит, —
лес первый сорт! нечего и смотреть больше! теперь только маклери, как бы подешевле нам этот
лес купить!"И купит, и цену хорошую
даст, потому что он настоящий
лес видел!
— Нехороши наши места стали, неприглядны, — говорит мой спутник, старинный житель этой местности, знающий ее как свои пять пальцев, — покуда
леса были целы — жить было можно, а теперь словно последние времена пришли. Скоро ни гриба, ни ягоды, ни птицы — ничего не будет. Пошли сиверки, холода, бездождица: земля трескается, а пару не
дает. Шутка сказать: май
в половине, а из полушубков не выходим!
Представьте себе, Раиса Павловна, наше положение: вдруг все
дамы бросают нас
в лесу на произвол судьбы.
А я пошутил: «Как назначат
в лесу воеводой лису, пера будет много, а птицы — нет!» Он покосился на меня, заговорил насчет того, что, мол, терпеть надо народу и богу молиться, чтобы он силу
дал для терпенья.
Этакое дело большое затеяли, а чихнуть здесь боимся; еще где становой запах
даст, а мы уж
в леса бежим, от него, от антихриста, хоронимся.